Улица большая коммунистическая в москве переименована в: Улицу Большая Коммунистическая в Москве переименуют в улицу Солженицына

Улицу Александра Солженицына переименовали «по-коммунистически» | Статьи

Накануне празднования 90-летия со дня рождения Александра Солженицына на улице его имени (еще недавно Большой Коммунистической) разгорелся скандал. В понедельник активисты «Левого фронта», напугав тех, кто прописан на улице, большими проблемами со сменой документов, подали иск в Мосгорсуд о незаконном, по их мнению, решении властей города о переименовании улицы. Народных волнений можно было избежать — для этого стоило всего лишь вовремя проинформировать жителей о порядке смены документов.

Сейчас на улице Александра Солженицына царит топонимический анархизм: на большинстве домов светятся новенькие уличные указатели с именем писателя, а на православном храме Святого Мартина Исповедника — дореволюционное название улицы «Большая Алексеевская» (табличку еще пару лет назад повесили не пожелавшие жить при «коммунизме» священники, да так и забыли ее снять).

В воскресенье активисты «Левого фронта» на время сняли табличку с именем писателя и водрузили старую — «Большая Коммунистическая». Так что улица, состоящая примерно из сорока домов, могла похвастаться сразу тремя именами.

— Переименование улицы незаконное, — считает лидер «Левого фронта» Сергей Удальцов. — Согласно городскому закону «О наименовании территориальных единиц, улиц и станций метрополитена» улицу разрешено называть именами тех людей, со дня смерти которых прошло не менее 10 лет. Столичные депутаты внесли поправки в закон, отменяющие вышеназванное ограничение, но они еще не вступили в силу — в Мосгордуме прошло только первое чтение. Нарушение законодательства налицо.

Впрочем, «леваки» призывами бережно относиться к закону не ограничились. В домах на улице Солженицына на днях появились листовки с биографией писателя, где его обвиняют в стукачестве и подрывной деятельности против России, пусть и советской.

Сами жители бывшей Большой Коммунистической — в пяти жилых домах здесь проживает чуть больше 300 человек — ненависти к писателю не питают. «У нас есть как и поклонники его творчества, так и критики, — говорит большинство из них. — Нас гораздо больше беспокоит то, что теперь придется менять паспорта, медицинские полисы, свидетельства о собственности на квартиры, гаражи и автомобили».

Первые пострадавшие уже есть.

— Мне и моей жене не выдали пенсию, — рассказывает житель дома N 24 Владимир Гусаров. — В ведомости почтальона, разносящей деньги, указано, что она должна вручить пенсию Гусаровым, живущим на улице Солженицына, а по паспорту мы являемся Гусаровыми с Большой Коммунистической. Придется менять паспорт, а на это уйдет 2 недели. А как мне паспорт сдавать, если у меня теперь нет медполиса? А совсем без документов, случись что, на меня ни в поликлинике, ни в больнице даже не глянут.

Напомним, «Известия», когда поступило предложение президента России о присвоении имени Солженицына одной из улиц Москвы, первыми посоветовали переименовать именно Большую Коммунистическую — все-таки это архаизм. При этом, правда, отметив, что в процессе смены вывесок важно не забыть про людей, быстро и четко оформив им все необходимые бумаги. Но вместо понятной и доступной информации от властей жителей принялись обрабатывать коммунисты.

— Все последние события — это провокация политиков, решивших испортить юбилей Солженицына, — заявил «Известиям» председатель Мосгордумы Владимир Платонов. — Москвичам, проживающим на этой улице, ни о чем не надо беспокоиться, все затраты по переименованию город взял на себя. Мы недавно получили ответы из милиции и регистрационных органов, которые нас заверили, что согласно действующему законодательству жителям придется только поставить штамп в паспорте с новым адресом — это бесплатная процедура. Менять свидетельства о собственности на квартиры, гаражи и автомобили в срочном порядке не надо. Их можно будет сменить по мере необходимости. Например, когда придет пора продавать недвижимость или автомобили. В новых свидетельствах будет фигурировать уже улица Солженицына.

— Москвичам с постоянной пропиской медицинские полисы обязательного страхования менять не придется, — заявили «Известиям» и в страховой компании «МАКС-М», обслуживающей население в этом районе.

А на месте районных властей вполне можно было бы сделать так, чтобы штамп в паспортах 300 жителей этой улицы ставили не две недели, а прямо в день обращения. В порядке исключения, раз уж исключение из закона допустили и при переименовании улицы.

Улица СОЛЖЕНИЦЫНА, г. Москва: vadimrazumov.ru — LiveJournal

Торжество Родины

В культурном вакууме, образовавшемся после краха коммунизма, ностальгия по Советскому Союзу определяет и поддерживает современную российскую нацию.

Дорогие друзья! Учебник, который вы держите в руках, посвящен истории нашей Родины… от окончания Великой Отечественной войны до наших дней. Мы проследим путь Советского Союза от его величайшего исторического триумфа до его трагического распада.

Поздравление адресовано сотням тысяч российских школьников, которые в сентябре 2008 года начали получать новый учебник истории, изданный издательством «Просвещение» и одобренный Министерством образования.

«Советский Союз, — поясняет он, — не был демократией, но он был примером для миллионов людей во всем мире самого лучшего и справедливого общества». гигантская сверхдержава, осуществившая социальную революцию и выигравшая самую жестокую из войн, оказала давление на западные страны, чтобы они обратили внимание на права человека. В начале этого века, продолжает аргумент, Запад занял враждебную позицию по отношению к России и проводил политику двойных стандартов.

Если бы не участие Владимира Путина, эта книга, вероятно, так и не увидела бы свет. В 2007 году Путин, который тогда еще был президентом, собрал учителей истории, чтобы рассказать о своем видении истории. «Мы не можем позволить никому навязывать нам чувство вины», — было его послание. На этом собрании г-н Путин продвигал пособие, целью которого, по словам его авторов, было представить российскую историю «не как череду ошибок и неудач, а как предмет гордости».0002 Нельзя не вспомнить совет Александра Бенкендорфа, начальника первой в России тайной полиции, о том, как следует рассматривать и писать русскую историю: «Прошлое России было восхитительно, ее настоящее более чем великолепно, а что касается ее будущего – превосходит все, что может вообразить самый смелый ум. » По крайней мере, в этом отношении между графом Бенкендорфом и его потомками в российских спецслужбах существует определенная преемственность.

Благодаря интересу Владимира Путина тема преподавания истории сейчас привлекает больше внимания, чем в предыдущее десятилетие, когда она была в основном оставлена ​​учителям истории. 1990-е были в значительной степени свободны от какой-либо идеологии. Страна слишком устала от грандиозных замыслов и была слишком озабочена более прагматичными вещами, такими как экономическое выживание. Когда Владимир Путин пришел к власти в 2000 году, он сказал, что национальная идея России заключается в том, чтобы «быть конкурентоспособной». Но со временем цены на нефть выросли, заставив Россию снова почувствовать себя важной, и нынешняя политическая элита закрепилась в Кремле. Потребность в идеологии стала более насущной. Не имея возможности предложить какое-либо видение или стратегию на будущее, Кремль неизбежно обратился к прошлому.

Выбор справочником периода 1945–2006 гг. наводит на размышления: от победы Сталина в «Великой Отечественной войне» до «победы» путинского режима. Он прославляет всех, кто способствовал величию России, и осуждает тех, кто несет ответственность за потерю империи, независимо от их политики. Соответственно, распад Советского Союза в 1991 году рассматривается не как водораздел, с которого начинается новая история, а как досадное и трагическое отклонение, затормозившее прогресс России.

Послевоенный период российской истории рассматривается сквозь призму холодной войны, «инициированной Соединенными Штатами Америки». Новый учебник истории не отрицает сталинских репрессий; гораздо хуже – это их оправдывает. Сосредоточение власти в руках Сталина устраивало страну; действительно, условия того времени «требовали» этого. «Внутренняя политика Советского Союза после войны выполняла мобилизационные задачи, поставленные правительством. В условиях холодной войны… демократизация не была вариантом для сталинского правительства»9.0003

Но если Сталин мобилизовал страну и расширил границы советской империи так, что она достигла паритета с США, то Михаил Горбачев сдал с трудом завоеванные советские позиции. Глупо, с точки зрения учебника, Горбачев считал западных партнеров своими политическими союзниками. Он отказался от Центральной и Восточной Европы, а это означало, что Россия потеряла свою безопасность. Америка и Запад спровоцировали цветные революции на Украине и в Грузии, превратив бывшие советские территории в свои военные базы. (Грузия и Украина отмечены в книге на цветной карте рукой и указкой.) Эти революции «поставили перед Москвой задачу проводить более амбициозную внешнюю политику на постсоветском пространстве», — говорится в учебнике.

Теперь мы видим, что это стремление реализовано в недавней войне против Грузии. Впервые с момента распада Советского Союза Россия заявила о себе в военном отношении на постсоветском пространстве. Война — кто бы ее ни начал — должна была послать недвусмысленный сигнал другим бывшим советским республикам: «Мы можем и остановим продвижение НАТО на восток». В первые несколько дней войны Россия бомбила Гори, родной город Сталина. Кассетные бомбы убили несколько человек, но памятник Сталину на главной площади Сталина остался стоять. Когда по приказу Путина мимо статуи проезжали российские танки, можно даже представить, как советский диктатор подмигивает и машет рукой.

Давайте здесь остановимся и представим, что новый учебник истории читает человек, который жил в России во время Перестройки , уехал из страны в 1991 году и последние 18 лет ничего кроме нее не слышал. Произошла ли контрреволюция в России? Когда это произошло и как я это пропустил?

Годы Бориса Ельцина, возможно, не были идеальной демократией, но он определил себя политически, выступая против коммунистического прошлого. Президентские выборы 1996 года в России проходили по линии старого реакционного коммунистического режима и новой, демократической России. Реальность была явно сложнее: коммунисты отличались от тех, кто занимал Кремль в последние годы советской власти, а демократы в основном составляли советскую номенклатуру; но основным повествованием по-прежнему был отход от вещей советских. Ностальгия по советскому прошлому сохранилась в основном у коммунистов и их избирателей, у проигравших. Сегодня ностальгия по Советскому Союзу стала частью политического мейнстрима, а негативное отношение к советскому прошлому стало маргинальным.

Достаточно легко осудить манипулирование историей России в идеологических целях или восстановление Путиным советского гимна в 2000 году. Но это не помогает объяснить, почему более половины страны приветствовало восстановление гимна и признает роль Сталина в истории как положительный.

С этим связана еще одна неудобная истина: та версия истории, которая представлена ​​в новом учебнике, является не только триумфом российского либерализма и либеральной интеллигенции — журналистов, историков и художников, которые должны были противостоять советской идеологии, но и победой. для Путина. Российские либералы больше сопротивлялись вторжению в Чехословакию в 1968, чем сейчас до войны в Грузии.

Преподавание советской истории стало одним из центров современной российской идеологии. Разрушение Советского Союза не породило новой, постсоветской идеологии. Разгром чекистского переворота в августе 1991 года сотнями тысяч русских людей, не знавших в то время, когда они шли защищать парламент, что их не убьют, не стал идеологическим водоразделом и не был отмечен как рождение новой нации, а только как крушение старой.

Августовский переворот 1991 года не стал новым 1917 годом. Мифологизация большевистской революции началась практически сразу после этого события. В 1919 году, через два года после штурма Зимнего дворца большевиками, это событие было воссоздано как массовое зрелище под руководством Николая Евреинова. Художник Кузьма Петров-Водкин отметил третий год Революции картиной с красной Мадонной, кормящей ребенка грудью, под названием «1918 год в Петрограде». Десятилетие большевистской революции было отмечено фильмом Сергея Эйзенштейна Октябрь .

С точки зрения образов август 1991 года предоставил прекрасную возможность для нового мифа об основании: Борис Ельцин, высокий, красивый, с копной седых волос, стоящий на танке и обращающийся к толпе, был создан для канонизации. Но день, когда был разгромлен чекистский переворот и народ снес памятник Феликсу Дзержинскому, так и не стал национальным праздником. Десятую годовщину переворота 1991 года отметили восстановлением советского государственного гимна.

Как объяснила российский литературовед Мариэтта Чудакова, некоторые были разочарованы августом 1991 года, когда их сбережения были уничтожены. Другие никогда не верили, что советской системы действительно больше нет. У некоторых осталось щемящее чувство пустоты и ностальгии по чему-то, что они даже не могли толком сформулировать. За последнее десятилетие эта ностальгия стала всеобъемлющей. Этому есть множество причин – экономических, культурных и политических.

Так почему же Россия не смогла смириться со своей историей и сформировать новый либеральный курс после 1991? Одной из причин, возможно, был страх перед гражданской войной. В конце 1980-х — начале 1990-х дебаты об истории казались более важными, чем дебаты о будущем страны. В стране, разделенной историей, дебаты о наследии Советского Союза были слишком бурными и могли быстро выйти на улицы (как это произошло в 1993 году, когда члены Верховного Совета мобилизовали несгибаемых коммунистов и националистов на вооруженный мятеж). В отличие от Восточной Европы, файлы секретных служб не были раскрыты по той простой причине, что слишком много людей, включая интеллигенцию, были вовлечены в работу КГБ. Секретные службы были реорганизованы и переименованы, но никогда не объявлялись вне закона. Осуждение сталинизма было таким же половинчатым и бессистемным, как и после XX съезда Коммунистической партии, когда Никита Хрущев разоблачил культ личности Сталина.

В отличие от Грузии, Украины или Прибалтики, России некого было винить в советской власти, кроме самой себя. В отличие от многих других стран, занимавшихся уничтожением других, Россия занималась уничтожением себя. В 2000 году этот акт массового самоубийства был мрачно и клинически обрисован в театральной постановке романа Андрея Платонова « Чевенгур » в постановке Льва Додина, одного из самых талантливых и вдумчивых режиссеров России. Строители великой утопии были изображены сначала избавляющимися от своих классовых врагов, запечатывая их обнаженные и извивающиеся тела в гигантские прозрачные мешки; затем они погрузились, неся большие тяжелые камни в бассейн с водой. Камни всплыли, тела нет. Страна, совершившая это коллективное самоубийство, нуждалась в самоанализе и прилежном, беспристрастном изучении своей истории, чего так и не произошло.

Безусловно, в конце 1980-х — начале 1990-х было опубликовано огромное количество ранее запрещенных литературных произведений и исторических документов, но они были проглочены, не переварены. «Мы думали, что если «» Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ » опубликуют, то мир перевернется. Но потом случилось необыкновенное: «Архипелаг ГУЛАГ » был опубликован и остался непрочитанным», — сказал мне недавно Лев Додин. То же самое касалось Василия Гроссмана и Варлама Шаламова. Ни одна из этих книг не стала частью национального канона. Хуже того, их сочинения не стали прививкой от возвращения болезни, которую они описали. Когда Солженицын вернулся в Россию в 1994, к нему относились как к фигуре прошлого. Одни, как писательница и телеведущая Татьяна Толстая, высмеивали его, другие воздавали должное его мужеству, но мало кто воспринимал его и его мысли о «Как перестроить Россию» — название эссе, которое он написал в 1990 году, — всерьез. Когда он скончался 3 августа 2008 года, немногие представители российской интеллигенции пришли отдать дань уважения, так как его тело лежало в госпитале. По иронии судьбы, самым выдающимся скорбящим был Путин, которого Солженицын привлек своими откровенными националистическими взглядами. Российское правительство обещает переименовать Большую Коммунистическую [Большую Коммунистическую] улицу в Москве в улицу Солженицына, тем самым кооптировав бич сталинизма в новое авторитарное государство.

Парадокс в том, что страна, помешанная на истории, на самом деле не хотела ее изучать. Популярные нападки на советскую культуру в 1990-е мало что добавили к ее пониманию. Тем не менее, советский период, как и многие другие периоды политического застоя в России, породил несколько подлинных шедевров, пусть и не подрывных. В то же время, отвергая советскую культуру, средства массовой информации и популярное искусство занимались необычайным самоуничижением. Лозунг тех лет казался «мы худшие». Россия, освободившаяся от коммунистической идеологии, положившая конец холодной войне, чувствовала себя неудачницей и испытывала коллективный комплекс неполноценности.

Легко понять, почему в начале 1990-х генерал КГБ или пенсионер чувствовали себя проигравшими. Но почему интеллектуалы и художники, которые, как предполагалось, больше всего выиграли от распада Советского Союза, тоже чувствовали себя проигравшими? Одна из причин заключается в том, что они потеряли особый статус (и деньги), которым советская интеллигенция пользовалась при коммунистическом режиме, но не имели достаточно таланта, честности или независимости, чтобы воспользоваться дарованной ей свободой. Я хотел бы предположить, что одной из причин этого комплекса неполноценности у многих русских художников начала 1990-х годов было то, что они были, по сути, низшими — конечно, по сравнению с русскими художниками, которые были свидетелями и часто пропагандировали большевистскую революцию.

Дело в том, что Революция 1917 года дала огромную художественную энергию: достаточно назвать творчество Александра Блока, Владимира Маяковского, Всеволода Мейерхольда, Дмитрия Шостаковича. Ничего подобного в России после августа 1991 года не происходило. Художники чувствовали себя потерянными и дезориентированными. В те годы не было создано ни одного великого стихотворения или романа. Еще более разрушительным было то, что годы, последовавшие за распадом Советского Союза, не создали языка, адекватного событиям, происходящим в стране.

Последние 15 лет выявили огромный лингвистический вакуум. Серьезный или высокопарный язык оскорблялся и обесценивался официальной советской идеологией. Такие слова, как «правда», «героизм» или «долг», были фальсифицированы до неузнаваемости. Как писала российский филолог Мариэтта Чудакова, использование литературного языка казалось невозможным, нечестным в компании друзей и семьи. Литературный язык утратил связь с некогда породившей его философской и классической литературой. Литературная традиция, которая могла дать источник нового языка, была исчерпана.

Особенно бросалось в глаза отсутствие политического языка. Остались ирония и ругань, которые в 1990-х заполонили общественное пространство. Первая в России коммерческая газета «Коммерсантъ » сделала своей визитной карточкой сарказм и иронию. Его заголовки обычно были (и остаются) каламбуром советских лозунгов или цитатами из популярного фильма или песни. Недостатки этого языка стали очевидны к концу 1990-х и началу 2000-х годов. Политические и экономические процессы, происходившие в стране – будь то финансовый кризис 1998, арест Михаила Ходорковского в 2003 г. или теракт в школе в Беслане в 2004 г. требовали другого, серьезного языка, которого не существовало. На следующий день после кровавой бани в Беслане ведущая российская ежедневная газета «Известия» посвятила всю свою первую полосу фотографии российского солдата в синяках, несущего на руках окровавленную девушку. Слов не было — только картинка. Любые слова были бы бессмысленны. (Картина была настолько мощной, что владелец уволил редактора, вероятно, после подталкивания Кремля.)

Ирония проникла во все сферы русской культуры. Советские символы и лозунги стали богатой игровой площадкой для постмодернизма. Советская история была стилизована и коммерциализирована до того, как ее должным образом оценили и изучили. Этот процесс начался в середине 1980-х годов и охватил изобразительное искусство, театр и литературу. Одним из запоминающихся образов того времени стал кадр, где Сталин обнимает Мэрилин Монро (картина Леонида Сокова, 1985 г.). Возможно, это было забавно, но не отражало масштаба событий.

В середине 1990-х российская культура начала заигрывать с советской культурой 1930-х. Одним из ярких событий театрального сезона 1994 года стала милая и горько-сладкая студенческая постановка комедии 1934 года « Чудесный сплав » Владимира Киршона. Он был полон энергии и искренности; он был верен эпохе и выражал наивность и волнение советской молодежи перед Второй мировой войной. Он отнюдь не пропагандировал советскую идеологию, но был пропитан ностальгией по целеустремленности, созидательной энергии и советскому идеализму. Возможно, это был ранний сигнал. Вскоре эта ностальгия в гораздо большем, более разрушительном и циничном масштабе захлестнула массовую культуру, которая начала развлекать себя и свою аудиторию, играя с иконами советской культуры.

В 1996–1997 годах популярный телеведущий Леонид Парфенов запустил программу на Первом канале, которую вел и ведет его друг Константин Эрнст. Он назывался « Старые песни о важном » и возрождал советские песни, играя на растущей ностальгии по советским вещам. (Через несколько лет, когда к власти пришел Владимир Путин, Леонид Парфенов стал одной из жертв его давления на СМИ. Но в определенной степени популярный ведущий заложил основу для возвращения советских методов на центральные телеканалы. )

Парфеновские программы приурочены к пышному празднованию 850-летия Москвы. Цитата из старой советской песни «Москва — ты моя любимая» украшала транспаранты, растянувшиеся по центральным улицам столицы. По сути, в торжествах использовались все периоды русской истории, лишь бы они способствовали величию России. Как заметил Андрей Зорин в своем эссе «Развлекаемся ли мы еще?» Российские праздники в посткоммунистический период», праздник стер драму российской истории. Русские князья, обезглавленные царями, цари, обезглавленные коммунистами, коммунисты, свергнутые Ельциным, — они дружно сосуществовали и радовались феерии мэра Юрия Лужкова. Советские и досоветские иконы были объединены и сплавлены в своеобразную новую идеологию национализма и патриотизма.

Отчасти эта «идеология», если ее можно так назвать, была ответной реакцией на самоуничижение начала 1990-х. Но он оказался чрезвычайно популярным и долговечным.

Владимир Путин начал свое правление в 2000 году с возрождения советского гимна, заменив «Отечественную песню» Михаила Глинки (в которой не было слов). В канун Нового 2000 года страна чокнулась под мелодию, написанную по приказу Сталина в 1944 году. реформы. На самом деле никто не требовал смены гимна: в 2000 году у россиян были дела поважнее, например, зарабатывать на жизнь. Возрождение было чисто кремлевской инициативой, но оно всколыхнуло дремлющие чувства в населении, которым лучше бы не спать.

В том же году, когда в 2000 году был возвращен советский гимн, Первый канал восстановил джингл советских времен для главной 9-часовой программы новостей «Время». Мелодии, как и запахи, могут быть чрезвычайно вызывающими воспоминания. Эта мелодия сигнализировала о возвращении к новостям советской эпохи. Фактически государство как бы посылало сигналы всей стране – сигналы реставрации и реванша .

Это уже не была какая-то игра или шутка. От шутников вроде Леонида Парфенова быстро избавились. Кремль и КГБ, теперь переименованные в ФСБ и восстановившие большую часть своей утраченной власти, были крайне серьезны. Безусловно, потребность в серьезном тоне существовала. Ни одно общество не может существовать без серьезного языка, особенно страна, которая переживает возрождение на нефтяном топливе, такое как Россия. Но печально то, что до недавнего времени это требование серьезности в очередной раз выполнялось не либеральной интеллигенцией, а циничными идеологами путинского режима.

Интонация и стиль едва ли не важнее содержания. Чтобы иллюзия была полной, «Веремя» — единственная новостная программа, не прерываемая рекламой. Тем не менее, новостные и аналитические программы, провозглашающие возрождение России, ее «особый путь» и ее «суверенную демократию», в телевизионных программах соседствуют с игровыми шоу, голливудскими блокбастерами и их российскими аналогами, сделанными под копирку.

Но здесь нет противоречия. Иконы советской идеологии возрождаются не в связи с их связью с большевистскими, коммунистическими или революционными идеалами — это далеко не так, — а как символы имперской мощи России. Революция в России окончательно вышла из моды, а коммунизм как идеология отброшен, вероятно, навсегда. Мавзолей Ленина давно перестал быть национальным символом. Во время недавнего военного парада на Красной площади конструктивистская пирамида, спроектированная талантливым русским архитектором Алексеем Щусевым в 1924, был скромно прикрыт изображением победы. Мертвому большевику не нашлось места в праздновании возрождения России (так же, как нет места щусевскому строгому конструктивизму среди симметричных псевдоклассических зданий современной Москвы с декором в турецком стиле).

Возрождение советского гимна нарушило табу, которое, к добру или к худу, существовало со времен выступления Никиты Хрущева на XX съезде КПСС и набора возрождения Сталина как национального героя. Призыв Сталина к официальной российской идеологии, очевидно, заключался не в его коммунистическом происхождении, а в его имперском наследии. «Империя Сталина — сфера влияния СССР — была территориально больше, чем все евразийские державы прошлого, даже империя Чингисхана», — дивится новый учебник. Сталин занимает почетное место в новейшей российской истории наряду с Иваном Грозным, Петром Великим, а теперь и Владимиром Путиным. Россия еще далека от возведения памятников Сталину, но молчаливое принятие Сталина как положительной или, по крайней мере, сложной исторической фигуры произошло.

И снова искусство внесло свой вклад. В 2003 году, через 50 лет после смерти Сталина, в Российском музее современной истории прошла выставка «Сталин: человек и символ». как произведения искусства. Для большего эффекта, например, картина с изображением женщины, импульсивно бросающейся обнимать Сталина под теплыми взглядами его товарищей, была повешена на уровне глаз зрителя. Таким образом, зритель, чьи глаза встретились со взглядами женщины, должен был отождествить себя с ее эмоциями. Оценка или, по крайней мере, терпимость к Сталину оказывает влияние. На момент написания статьи российское государственное телевидение и опросы общественного мнения проводили интерактивную игру под названием «9».0005 Название России , основанное на Великих британцах , британской программе. Победитель еще не определен, но после нескольких месяцев голосования Сталин оказался в пятерке лучших.

Неважно, что в каждой семье в России есть родственники или близкие друзья, пострадавшие в сталинском большом терроре. Миф сильнее, чем знания из первых рук.

Одним из самых значительных русских романов, изданных в период перестройки, был « Жизнь и судьба 9».0006 Василия Гроссмана, в котором убедительно и открыто говорилось о сходстве сталинизма и германского фашизма. В этом романе есть сцена, где офицер СС в немецком лагере разговаривает со своим заключенным, старым большевиком. «Когда мы смотрим друг другу в лицо, мы не просто смотрим на лицо, которое ненавидим, — нет, мы смотрим в зеркало. В этом трагедия нашего века. Неужели вы не узнаете себя в нас; себя и силу воли вашей?… Вы можете думать, что ненавидите нас, но что вы действительно ненавидите, так это себя в нас… Наша победа будет вашей победой… И если вы победите, то мы погибнем только для того, чтобы жить в вашей победе.

Через двадцать лет после первой публикации «Жизнь и судьба » эта идея является проклятием для официальной российской идеологии. Новый учебник истории отвергает само понятие тоталитаризма. «Эта доктрина, отождествляющая Советский Союз и гитлеровскую Германию, была и остается орудием идеологической войны, а не инструментом познания. Идеология нацистской Германии и идеология Советской России не имели ничего общего». Решительное неприятие — еще одно свидетельство в пользу Гроссмана.

Россия сегодня не тоталитарное государство и не социалистическое. Но в отсутствие местной либеральной идеологии старомодный национализм в неосталинском костюме стал самой могущественной силой в российском обществе. Именно эта сила привела российские танки в Грузию и пугает большинство соседей России. В процессе «восстановления» Россия не вернулась в советское прошлое, а подошла к новому стыку, который не сулит ничего плохого соседям и гражданам.

Первоначально это эссе было опубликовано под заголовком «Преподавание советской истории» в «О России», Bokförlaget Stolpe, в сотрудничестве с Фондом Акселя и Маргарет Экс:сон Джонсон,  2008.

Что в названии улицы? Москва узнает

Европа|Что в названии улицы? Москва узнает

Реклама

Продолжить чтение основного сюжета

Софья Кишковская

• 18 сентября 2008 г.

МОСКВА — Когда Александр Солженицын был похоронен в прошлом месяце, президент Дмитрий Медведев издал указ увековечить его память «за выдающийся вклад» в российскую культуру. Среди прочего, московская улица должна быть переименована в имя великого летописца России бурного XX века.

В скором времени администрация мэра Юрия Лужкова объявила, что Большая Коммунистическая улица, или Большая Коммунистическая улица, одна из самых красивых, тихих и хорошо сохранившихся улиц Москвы, застроенная элегантными дореволюционными особняками, теперь называется улицей Солженицына, или улица Солженицына.

Медведев не установил ни сроков, ни выделенной улицы, но, как указывала бывшая советская правительственная газета «Известия», до сих пор имеющая тесные связи с Кремлем, российская столица по-прежнему полна топонимов, представляющих идеологию, которую Солженицын провел всю жизнь. перила против.

«Почему бы не переименовать Ленинский проспект или шоссе Энтузиастов?» — предположили «Известия», имея в виду трассу, по которой вели заключенных в далекие сибирские заточения как в царские времена, когда она называлась Владимирским трактом, так и в советское время.

Переименовать улицу — это всего лишь одна честь для писателя, чьему «Архипелагу ГУЛАГ» приписывают открытие миру ужасов советской системы — и, в конечном счете, помощь в ее свержении.

Премьер-министр Владимир Путин, во время пребывания которого на посту президента Сталин снова вошел в школьную программу в качестве примера эффективного правления, призвал включить в ту же программу больше текстов Солженицына.

Но хотя предложение Путина осталось относительно беспрекословным, название улицы спровоцировало новый серьезный виток дебатов о топонимии Москвы — дебатов, которые зашли в тупик после волны переименований в XIX веке.90-е годы после падения коммунизма.

Насколько уместно, например, что Ленинский проспект, прорезающий юг Москвы, проходит мимо здания Академии наук, где прошли поминки по Солженицыну, и возле Донского монастыря, где он похоронен?

Или что одна из центральных улиц, перпендикулярная вновь окрещенной улице Солженицына, есть Марксистская — улица Маркса, как у Карла?

«Я думаю, что это начало, после долгого молчания, нового периода переименования», — сказал Виктор Москвин, директор Фонда «Россия за рубежом», хранилища эмигрантских воспоминаний и архивов, который Солженицын помогал составлять и всячески поддерживал вместе с Лужков. Архив также будет носить его имя. «Сейчас, когда переименовывается Большая Коммунистическая, название улицы с таким идеологическим смыслом, думаю, будет проще переименовать остальные».

Лужков ясно изложил свою позицию. Он присутствовал на панихиде в Донском монастыре 11 сентября, на 40-й день со дня смерти писателя, и стоял у могилы с вдовой Солженицына Натальей.

Московские коммунисты ополчились. Владимир Лакеев, лидер фракции КПРФ в Московской городской думе, главном законодательном органе российской столицы, обратился в городскую прокуратуру с заявлением о проверке законности принятого решения.

В заявлении Лакеева говорится, что улица Большая Коммунистическая названа в честь большевиков, павших на ней в боях во время Революций 1905 года и Великой Октябрьской революции 1917 года.

Переименование улицы «недопустимо», поскольку оно «отражает подвиг коммунистов которые отдали свои жизни за свободу, счастье народа и укрепление государства», — говорится в сообщении. Напротив, добавило оно, Солженицын был «общественным деятелем, посвятившим свою жизнь борьбе против государства советского народа и выступавшим с антикоммунистических и антигосударственных позиций».

Станислав Минин, обозреватель «Независимой газеты», на прошлой неделе беспокоился, что улица Солженицына окажется неуместной.

«Это неизбежно закончится забавными, а порой и просто идиотскими контекстами», — сказал он. Например: «Агентство «Интерфакс» сообщает, что сегодня ночью на улице Солженицына произошла пьяная драка».

В Москве есть улица, проспект Академика Сахарова, названная в честь советского диссидента Андрея Сахарова, умершего в 1990 году. в честь Солженицына, а не в том, как это делается, или в запутанных городских законах о названиях улиц.

«В Москве умирает много довольно известных людей, и есть идея сразу назвать их именами улицу», — сказал он. «Надо подумать, как это сделать».

Технически, на самом деле, столь быстрое название улицы в честь мертвого светила нарушает городские законы.