бастующих дальнобойщиков готовятся к колонне на МКАД – Российский читатель
капитализм, экономика, труд, политика, протест, путинизм, солидарность, дух времени
14 минут
«Что говорит Василий? Где Оверсайз Лёха? А как поживает платформер-трейлер Вадим?»
«Коммерсант» выяснил, как дальнобойщики выезжают на МКАД на протест
Александр Черных и Катерина Щербакова
03.12.2015
Коммерсантъ
Протесты дальнобойщиков, имевшие место в течение последних трех недель из-за введения платежной системы «Платон», приближаются к своему апогею. В четверг водители у прилавков ждали, когда президент Путин упомянет об их проблемах и пообещает разобраться в них в своем ежегодном Послании Федеральному собранию. Когда этого не произошло, дальнобойщики начинают формировать колонны, которые попытаются выехать в Москву и перекрыть МКАД.
Необходимо изменить место встречи
Протестующие дальнобойщики должны были быть в Москве несколько дней назад, но ГАИ успешно противодействует им всю неделю.
По всей стране гаишники останавливают подозрительных водителей на каждом посту, по несколько часов проверяют документы, ищут в грузе взрывчатку или наркотики, штрафуют за отсутствие аптечек и огнетушителей, а самых активных просто сворачивают. вокруг. Это серьезно осложняло координацию акций протеста: несколько раз полиция появлялась прямо на тайных местах митингов. Чтобы узнать местонахождение еще одного такого места, нам пришлось провести две ночи в онлайн-диалоге, чтобы убедить подозрительных водителей в нашей надежности. В конце концов, наш источник прислал нам номер телефона, контактное имя и адрес небольшого придорожного кафе примерно в 200 километрах от Москвы. Нам были даны строгие инструкции не упоминать точное местонахождение по телефону.
Когда мы приехали, оказалось, что конспирация уже не нужна: водители были задержаны полицией накануне.
«Даже не спрятались», — удивленно улыбаясь, говорит Виктор, молодой дальнобойщик из Великого Новгорода. «Я думал, что никогда не замечу, если за мной будут следить.
Этот бизнес не по мне. Но в данном случае все очень просто. Вон та легковушка приехала после нас и подозрительно долго стоит рядом с кафе. Потом рядом припарковалась «Газель» [легкий грузовик или фургон] с антенной на крыше».
Когда скучающие водители решили прокатиться на легковой машине, подозрительная машина тут же выехала за ними, преследовала их на протяжении всей поездки, а затем припарковалась точно на том же месте. После этого некоторые из водителей решили переехать на другую остановку и поехали в сторону Москвы, но через несколько километров их всех остановили гаишники, которые спросили, куда направляется колонна грузовиков.
«Ребята думали, что смогут их перехитрить. Говорили, что действительно едут в Петербург и просто смотрят разворот на шоссе, — рассказывает один из оставшихся водителей. «Но менты сказали им, что сопроводят их до региональной границы. Поэтому они ехали кортежем».
Фото: Дмитрий Лебедев/КоммерсантЪ
Забитый дальнобойщиками придорожный кафетерий – обычное зрелище для тех, кто ездит по федеральным трассам ночью.
Но на этот раз сеттинг напоминает черно-белый советский фильм о революционных матросах и бастующих железнодорожниках. Несколько водителей сидят за столиком в углу и шумно обсуждают, куда протестующие направились в Москву и где застряли. Ситуация усугубляется тем, что у акции протеста нет единого руководства, дальнобойщики из разных городов не знают друг друга, а связь между отдельными колоннами приходится налаживать прямо сейчас.
Сквозь шум разговора прорываются загадочные фразы.
«Что говорит Бэзил?»
«Где Большой Лёха?
«Как поживает трейлер-платформа Вадим?»
«Он говорит, что у него за спиной тридцать трейлеров с платформой».
— Мы сами запутались, — весело замечает Виктор под всеобщий смех. «Мы сбиты с толку дорогами, днями недели и жизнью в целом».
Связь между колоннами обеспечивают делегаты, водители-дальнобойщики, севшие за руль легковых автомобилей для проезда постов ГИБДД.
«Андрюха ездил на Донское шоссе и разговаривал с припарковавшимися там группами [дальнобойщиков].
Где-то сто грузовиков, где-то тридцать», — объясняет Вова, статный мужчина в свитере. «Нужно ориентироваться, понимать, сколько всего грузовиков планирует конвоировать и какое у людей настроение. Это означает, что протестное движение замыкается на себе. Сегодня вечером все должны быть на линии, чтобы координация была более плотной по мере приближения к Москве».
Точное количество протестующих никто не знает, даже дата пока под вопросом, но все дальнобойщики знают, что им надо делать: выехать на МКАД в субботу, перестроиться в крайний правый ряд и снизить скорость до минимально допустимого.
«Представьте это. При этом мы заезжаем на ринг с разных сторон и занимаем позиции на своих законных полосах, раз и два», — описывает Вова, горя глазами. «А наши московские активисты пересаживаются на легковые автомобили и водителей рядом с нами на третьей, четвертой и пятой полосах. Получается гигантская улитка: пять полос на МКАД в обе стороны. А в Москве достаточно двух таких улиток, чтобы все замкнуло и остановилось», — говорит он, гордо улыбаясь.
Дальнобойщики не знают, что будут делать дальше.
Heavy Duty Arithmetic
Дата, когда улитка должна была проползти по МКАДу, несколько раз переносилась. Теперь дальнобойщики, похоже, пришли к окончательному соглашению. В четверг (3 декабря 2015 г.) в полдень они будут смотреть выступление Президента Владимира Путина перед Федеральным Собранием.
— Все это время о нас и наших требованиях никто не сообщал, ни Первый канал, ни НТВ, — с обидой в голосе говорит Виктор. «О нас писал только Интернет, а радио и телевидение молчали. Ждем обращения, чтобы посмотреть, знает Путин о проблеме или нет, собирается ли он что-то делать или мы ему «неинтересны».
«Думаю, он такие вопросы не решает. Это все делается для него. Ну да, Ротенберги его друзья. Но закон приняли еще при Медведеве, когда он был президентом, и он подписал эту «чушь». Может быть, у Путина просто нет всей информации», — немного сбивчиво говорит молодой водитель.
Фото: Дмитрий Лебедев/КоммерсантЪ
— Лично мне надоела эта неопределенность, — устало говорит очень худой молодой человек с коротко остриженными волосами, подходя к столу.
Это Александр, делегат конвоя, недавно вернувшийся из Ростова. Видно, что от недосыпа он еле стоит на ногах, но пожимает всем руки и садится за стол.
«Путин должен четко сказать: платите, ребята. Это то, что мы решили, и мы не собираемся его менять. Было бы хорошо, если бы он вышел к людям и сказал им прямо в глаза».
«А потом что?»
«Тогда я продам свой грузовик, выплачу кредиты и уеду жить в другую страну».
Сейчас Платон берет 1,53 рубля за километр, но с марта следующего года эта ставка удвоится, до 3,06 рубля за километр. Самозанятые дальнобойщики полностью уверены, что новая система взимания дорожных сборов разорит их в течение нескольких месяцев. Чтобы доказать это, они подробно обсуждают свои доходы и расходы, приводя цифры.
«Ну, смотри. Грузовой рейс между Петербургом и Москвой стоит от 36 до 40 тысяч рублей. Это считается очень хорошей ставкой для рейса туда-обратно», — говорит Виктор. «Но почти 20 тысяч рублей из этой суммы уходит на топливо.
Точная цифра зависит от грузовика. Европейские грузовики потребляют меньше топлива; Американские грузовики используют больше. Российские грузовики используют еще больше».
В дороге дальнобойщикам нужно заправляться.
«Вы сами видите, какие цены в кафе. Заходишь кушать и тратишь не меньше 300 рублей, иногда целых 500 рублей. Набегаешь счет за еду не менее чем на две-две с половиной тысячи рублей».
Запуск длится от трех до пяти дней. Ночью Москва закрыта для грузовиков, поэтому им часто приходится простаивать на подъезде к столице.
«В итоге у меня одна, максимум две пробежки в неделю», — говорит Виктор. «Без учета топлива и еды я зарабатываю от 16 до 18 тысяч рублей за рейс. И это если в дороге ничего не сломалось. Может случиться так, что вы наедете на кусок металла и лопнете шину. Потом эти 18 тысяч сдаешь на ремонт. Тебя не было дома целую неделю, и ты пришел без денег».
Кроме того, существуют ежемесячные расходы на текущее техническое обслуживание грузовика — доливка масла, мелкий профилактический ремонт, — затраты на которые составляют около 20% расходуемого за месяц топлива.
«Я тоже плачу 40 тысяч в год налогов на автомобили», — говорят водители, загибая пальцы. — Плюс около шести тысяч на страховку. А прописан я в Новгородской области, где расценки крошечные. Вовка в Ленобласти платит в два раза больше».
Вовка согласно кивает.
— А еще акциз на топливо, семь рублей за литр, — продолжает Виктор. «И я также должен платить за техосмотр автомобиля, замену шин и все расходные материалы. Мы все здесь едва зарабатываем минимум, а нас пытаются прикончить новым налогом».
По словам Виктора, на своем грузовике он проезжает от 100 000 до 150 000 километров в год.
«В следующем году проезд будет 3,06 рубля [за километр]», — напоминает нам дальнобойщик. «Так что мне придется заплатить не менее 400 тысяч рублей [прим. 5500 евро по текущему курсу] Ротенбергам. Значение для Платона».
Фото: Дмитрий Лебедев/КоммерсантЪ
Дальнобойщики понятия не имеют, где взять деньги. Чиновники в Министерстве транспорта пытались убедить их, что их кошельки не пострадают, потому что разницу в конечном итоге заплатят их клиенты.
«Да, покупатель заплатит мне больше, но цены поднимет. Я зайду к нему в магазин и заплачу еще», — говорит Виктор, пожимая плечами.
Кроме того, в Минтрансе не учли тот факт, что дальнобойщикам приходится ездить порожняком на многие километры.
«Я живу в Великом Новгороде. Это небольшой город. Нам нечего возить», — говорит дальнобойщик. «Наибольший грузооборот между Москвой и Петербургом. Чтобы попасть к заказчику в Петербург, мне нужно проехать 200 километров, пробег я оплачиваю из своего кармана. До дома 200 км туда и 200 км обратно. И так каждый раз».
«Я из Твери. У нас есть работа максимум для пятой части наших водителей. Все остальные едут в Москву или Петербург, — подтверждает мужчина, сидящий рядом с ним за столом.
«Слушай, но даже если ты едешь пустой, ты все равно портишь дорогу, не так ли?» Я спрашиваю.
Дальнобойщики подозрительно смотрят на меня. Утверждение о том, что грузовики негативно влияют на дорожное покрытие, для них — лютая ересь.
«Посмотрите на кольцевые дороги в Москве и Петербурге», — рассуждают они. «Грузовым автомобилям запрещено выезжать за пределы второй полосы. Так в чем подвох? В левых полосах, где ездят только легковые автомобили, колеи гораздо глубже, а неровности больше, чем в полосах, по которым ездят грузовики».
«И самое главное, за что мы платим?» — спрашивает Александр. — Я сейчас через Тотьму ездил, снег шел, а асфальт клали? Прямо под снегом, представляете? И требуют с нас за это деньги».
И все же водители отмечают, что Платон станет ударом не только для них, но и для всего малого бизнеса. Александр тихонько рассказывает нам о небольшой мебельной фабрике в Саратове, которой владеют трое молодых людей его возраста. Если раньше завод отправлял по три партии в день в магазины Москвы и Петербурга, то в последние месяцы они стали отправлять по три партии в неделю.
«Говорят, что из-за кризиса у них все товары подорожали», — рассказывает Александр. «Детали и кожзаменитель из Китая, мебель у них подорожала, и люди не хотят покупать ее по новым ценам».
Если теперь заводу придется платить водителю дополнительно пять-шесть тысяч рублей за каждый пробег, он просто разорится.
«И там работают местные, а не узбеки. Я разговаривал с ними. Зарабатывают 40-50 тысяч рублей в месяц, хорошие деньги. Я зашел в столовую, а там можно поесть на пятьдесят рублей, без наценки», — рассказывает Александр. «Кто выиграет, если фактория закроется и десятки людей потеряют работу? Кто этого хочет?»
«Вот почему мы, частные водители, так беспокоимся< говорит он, поворачиваясь ко мне. «Мы видим наших клиентов, разговариваем с ними и понимаем, что многие из них просто не справятся. Эти дорожные потери прикончат их».
Фото: Дмитрий Лебедев/КоммерсантЪ
«Ну, что мы все будем делать?» — сердито спрашивает Виктор с другого конца стола. «Моей дочери пять месяцев. Жена ухаживает за ней и пока не может работать. А у жены проблемы с молоком, недокармливала. Сейчас покупаем сухое молоко. Баночка стоит 1200 рублей и хватает на неделю. Подсчитайте, сколько это выходит за месяц».
— Я не говорю, что это такая непосильная сумма, — продолжает он с таким задором, что сразу становится ясно, что это большие деньги, зачем их скрывать? — Но это еще полторы тысячи на подгузники. Потом что-то еще, и еще что-то. Теперь это Платон, — сердито говорит он. «Что я должен? Что нам теперь делать? Куда мы идем? Честно говоря, все, что мы умеем, — это водить грузовики».
Остальные дальнобойщики молча смотрят на него.
В окно медленно проезжает восемнадцатиколесный грузовик.
«Едет еще один под черным флагом», — презрительно произносит кто-то за столом. «Наживается за наш счет, педераст».
В связи с тем, что некоторые водители участвуют в акциях протеста, в последние недели наблюдается дефицит свободных грузовиков. Клиенты начали предлагать в два раза больше за пробег, и многие частные водители с радостью согласились перевезти их груз. Но, в целях экономии, они тоже не установили систему Платон. Бастующие дальнобойщики регулярно высмеивают их по радио, но предпочитают молчать.
«Ну, так как же нам их называть?» — возмущенно спрашивает меня один из водителей. «Шрейкбрехеры? Что это за прерыватели? Они настоящие «рептилии», вот кто они!»
«Нет Платону!» Фото: Дмитрий Лебедев/КоммерсантЪ
Виктор рассказывает, как недавно поссорился со тестем, который тоже дальнобойщик, но сказал, что сопротивление бесполезно и установил систему «Платон».
«Война еще даже не началась, а он уже сдался», — возмутился водитель. «Я так ему и сказал. Я сказал: «Ты мой враг, и я не хочу тебя знать».
«Помнишь, как Сталин сына от немцев не освободил?» — неожиданно спрашивает Виктор. «Ну, я подумал, что если Сталин не пощадил своего сына, то на кой черт мне нужен был такой тесть. Мальчики здесь со мной, они моя семья».
Дорога на МКАД
Поздно ночью большинство водителей расходятся по своим грузовикам, чтобы поспать. Те, кто участвует в качестве пассажиров, не ложатся спать с появившимися откуда-то стрингерами-фотографами.
Все время хорошо сложенные мужчины кисло пьют водку за соседним столиком. Внезапно один из них подходит к водителям и кричит на фотографа, якобы за то, что тот его сфотографировал. Ситуация моментально накаляется. Незнакомцы начали толкать и призывать других мужчин «выйти на улицу и поговорить».
— На титушек похожи, — говорит один из дальнобойщиков. «Мы видели их сегодня. Они крутились вокруг той машины, которая нас преследовала. Сейчас начнут драку, придут менты и всех задержат».
«Нет, они просто пьяницы», — не соглашается с ним его товарищ. — Но все равно неприятно.
На улице уже началась драка, и водители советуют всем посторонним покинуть кафе до утра. Мы едем разминаться в грузовике Валеры, спокойного 49-летнего мужчины, который с гордостью говорит нам, что водит большие грузовики с 19 лет.87.
«Разувайтесь и заходите. Мы сейчас пойдем пить чай», — приветливо приглашает он нас в кабину своего грузовика, как в квартиру.
Услышав о пьяных товарищах, он неодобрительно качает головой.
«Мы уже теряем солдат на пути к Москве».
Валера зажигает маленькую горелку и ставит на нее крохотный металлический чайник. По мере нагревания воды оттаиваем в тепле и осматриваем кабину.
Фото: Дмитрий Лебедев/КоммерсантЪ
— Сейчас мне придется продать грузовик, — тихо говорит водитель средних лет. «Хотя кому это надо? Я получу за это копейки. Да, он старый, но я его специально таким купил, потом сам отремонтировал. У меня хорошо с руками».
Я спрашиваю его, почему частные дальнобойщики скорее уйдут с работы, чем будут работать в транспортной компании.
«Мой товарищ работал в компании. Он зарабатывал 50 тысяч рублей в месяц, — сухо отвечает Валера. «Только один-два дня в месяц он проводил дома. Он возвращается с пробежки в Петербург, оставляет грузовик на стоянке у хозяина, садится в электричку, едет семьдесят километров, ночует дома, а утром звонит и говорит, что надо срочно приезжать. Это жизнь? Я больше не могу, я слишком стар. И никто не может это взять.
Вот почему почти 80% водителей-дальнобойщиков — частные водители или мелкие индивидуальные предприниматели, владеющие парой грузовиков».
Пьем горячий чай, а Валера раскладывает спальное место.
— Мы все, конечно, понимаем, что правительству внезапно понадобились деньги, — говорит он, когда мы расстаемся. «У нас беспорядки в Сирии, и ракеты тоже стоят денег. Но депутаты должны найти другие резервы для оплаты этого, а не платить за наш счет».
Утром водители сонно собираются покурить рядом со своими грузовиками.
«Вчера ночью к нам подошли милиционеры и предупредили, что всех остановят на ближайшем посту ДПС и предъявят обвинение в экстремизме», — мрачно рассказывает один из них.
«Да ладно, он дергал тебя за ногу. Какие мы экстремисты?» товарищ отвечает ему недоверчиво.
«Ну, может, и пошутил, но в любом случае неприятно», — заключает третий водитель.
Пока водители собираются в кафе, где они планировали вместе посмотреть выступление президента, мы подъезжаем к посту ДПС.
— Никакого экстремизма мы здесь не ищем, — твердо отвечает командир милиции, пока его подчиненные взмахами дубинок выхватывают из потока грузовики и полуприцепы.
«Мы как раз в разгар операции «Антитеррор», и мы выборочно проверяем все автомобили», — объясняет он официальным тоном, прежде чем поправить провисший светоотражающий жилет молодого полицейского и уйти.
Милиционеры на посту копируют номерные знаки и паспортные данные водителей грузовиков.
«Вы ждете антиплатоников?» — спрашивает один из полицейских, не в силах сдержаться. «Они не пройдут здесь. Их остановят, прежде чем они доберутся сюда.
Фото: Дмитрий Лебедев/КоммерсантЪ
За десять минут до начала трансляции водители внезапно меняют местоположение и проезжают пару километров до соседнего кафе, где уже сидит около десятка дальнобойщиков. Водители молча слушают президента. Они воздерживаются от комментариев к его выступлению, но с каждой минутой теряют к нему все больший интерес. Когда глава государства начинает говорить о проблемах сельчан, водители начинают звонить своим товарищам и обсуждать разные маршруты до Москвы.
Нравится:
Нравится Загрузка…
КОЛОНКА ПЕРВАЯ: Москва может свести с ума: Некоторые светофоры никогда не загораются зеленым. Строительство дорог может занять пять лет. И держите дворники в машине.
МОСКВА –
Когда в советской столице начинается дождь, это выглядит так, как будто судья объявил тайм-аут в игре на перевес, разыгранной на КАД, опоясывающей Кремль.
Будь то за рулем непритязательного малолитражного «Запорожца» или за рулем черной «Волги», развозящей коммунистическую элиту, водители моментально тормозят, выпрыгивают и устанавливают дворники.
Хранение их под замком вместе с боковыми зеркалами заднего вида, когда автомобиль припаркован, является необходимой мерой предосторожности против угона в стране, где у людей нет другого способа приобрести запасные части.
От левых полос, предназначенных для лимузинов, до светофоров, которые здесь и там никогда не переключаются на красный свет, вождение в Москве требует больше смекалки, чем безопасности, плюс понимание советского театра абсурда.
Левые повороты запрещены, за исключением редких перекрестков со светофором. Но на 12-полосных трассах разрешены развороты, а развязки рассекают трамвайные пути.
Строительные проекты возникают в одночасье, закрывая полосы движения на целых пять лет. Такие сбои никогда не отмечаются, и это приводит к огромным узким местам, поскольку четыре полосы движения резко сжимаются в одну или две.
Пешеход в Советском Союзе практически не имеет прав, и если иностранный водитель, потрясенный игрой в курятник на пешеходных переходах, попытается дать пешеходу передышку, он просто вызовет недоумение.
Чтобы пересечь широкий участок шоссе, где нет подземного перехода, пеший москвич обычно проходит одну-две полосы, останавливаясь на белых пунктирных линиях, разделяющих полосы, чтобы дождаться очередной передышки. поток. Движение транспорта проносится впереди и сзади с ужасающей близостью.
Советское информационное агентство ТАСС утверждает, что почти половина всех дорожно-транспортных происшествий в Советском Союзе происходит по вине пешеходов, многие из которых из провинции и не знают, что нужно смотреть по сторонам, прежде чем двигаться дальше..jpg)
Автомобиль есть только у каждой десятой советской семьи, и большинство владельцев проживает в городах. В некоторых селах вообще нет машин.
Статистических данных нет, но любое количество людей погибает или получает ранения во время ремонта автомобиля или грузовика посреди шоссе.
Эвакуаторов практически не существует, поэтому транспортные средства с ограниченными возможностями стоят там, где они заглохли, часто с поднятым капотом, а водитель, глядя на двигатель, двигается влево и вправо, чтобы избежать столкновения.
Домкрат считается роскошью. Незадачливый водитель со спущенной шиной должен как можно лучше поднять машину, а затем подпереть ее кирпичами и досками, пока меняет шину.
Поскольку магазина автозапчастей не существует, механики вынуждены импровизировать. Прокладки вырезаются из старых одеял. Бретельки бюстгальтера заменяют изношенные ремни вентилятора. Моторное масло и свечи зажигания перерабатываются не из-за заботы об окружающей среде, а из-за отсутствия свежих заменителей.
Новоприбывшие в Москву часто удивляются количеству огромных грузовиков и сельскохозяйственных машин, тарахтящих по городу без груза или явной цели. Советские водители обязаны соблюдать норму пробега, поэтому несколько десятков кругов по кольцевой дороге делают их продуктивными.
Уличное освещение плохое, даже в центре столицы, однако правила дорожного движения требуют, чтобы автомобили двигались только с габаритными огнями — очевидно, пережиток временного отключения света. Фары следует использовать только в туннелях и подземных переходах, которые обычно освещены гораздо лучше, чем улицы.
Если водитель, выезжая из туннеля, забывает выключить фары, он, скорее всего, наткнется на сотрудника дорожной полиции, который делает что-то похожее на знак победы, направленный ему в глаза. Это означает: «Выключите свет».
Светофоры могут ввести в заблуждение. На крупном перекрестке вдоль КАД возле станции метро «Добрынинская» две из четырех полос движения выводят водителей на свет, который никогда не меняется с красного, а две правые полосы позволяют поворачивать, когда горит прерывистая зеленая стрелка.
Полосы, ведущие в никуда, существуют на ряде перекрестков, где, по словам ветеранов-автомобилистов, когда-то движение шло вперед, но в конечном итоге его пришлось перекрыть, чтобы разгрузить вечные пробки.
Неосторожные водители, оказавшиеся в ловушке перед постоянно горящим красным светом, — честная игра для скучающих дорожных полицейских, которые придумали новую штрафную санкцию — попасть в ситуацию, из которой нет законного выхода.
Знаки, предупреждающие водителей «Не занимать левый ряд», не имеют связи с светофором. Они рассылаются, чтобы сообщить пролетариату, что внутренние пути предназначены для высокопоставленных партийных чиновников.
Но авторитет партии падает, и все больше водителей добиваются штрафа, обгоняя или двигаясь по левой полосе, которая отмечена сплошной линией вместо пунктирной.
Мелкие нарушения всегда можно было обсудить, и трешка (около 5 долларов по официальному курсу), аккуратно вставленная в сложенное водительское удостоверение, обычно убеждает гаишника— милиционеры, они называются— что он действительно не видел нарушения.
Среди наиболее частых штрафов — за вождение грязной машины и пересечение сплошной белой линии на привилегированную полосу для лимузинов.
Иностранные автомобилисты, особенно с Запада, — любимая мишень коррумпированных гаишников. А советская система регистрации автомобилей оставляет мало места для сомнений в национальности водителя.
Автомобили советского производства имеют белые номерные знаки с черными цифрами. Иностранные автомобили имеют красные или желтые номера — первые для дипломатов, вторые для бизнесменов, журналистов и арендованных автомобилей гостей.
Помимо цвета, таблички имеют код, обозначающий национальность владельца и род деятельности. Американские корреспонденты новостей, например, имеют номерные знаки, начинающиеся с К 004.
Для иностранца 10 долларов — это обычная взятка, предлагаемая, чтобы избежать легкомысленного цитирования, которое, как и серьезные, фиксируется путем пробивания отверстия — дирочка— на краю водительского удостоверения.